подумал о высоком и вечном, глядя на шпили и брусчатку.
– Диана, половина пятого утра.
– Ты стал смотреть на время… раньше было по-другому. А сейчас… время ест тебя, ты поедаешь время… Половина пятого утра! Это же сказка, дорогой! Скажи, а с чем у тебя ассоциируется половина пятого утра?
– В это время особенно активны автомобильные воры (в голову не шло ничего путного).
– Господи! Раннее утро, ощущение рождения нового дня! И вдруг автомобильные воры. Ты с ума сошёл, милый! Ты превращаешься в сухой лист. В сухой осенний листочек…
– Ты выпила, Диана?
– Да. Выпила. Я выпила. И что?
– Да ничего. А мало выпила или много?
– Мало или много? Я выпила до хуя! Тебя устраивает такой ответ? До хуя.
– И что сподвигло?
– Мы ездили к Лёше. Было весело. Лёша, он весёлый и добрый! Было хорошее испанское вино и вкусное мясо на углях. Были песни под гитару.
– Окуджавили?
– Тьфу, как это мерзко! Спокойной ночи.
С месяц я выполнял функции телефона доверия для алкоголиков. Узнал, что бабушка Дианы была диктатором в юбке и сукой, а брат отсидел по малолетке за разбой. Слушал, как она страдала, когда заболел хомяк Сенатор и Диана усыпила его в дорогой клинике. Я убеждал её бросить возлияния. Советовал обратиться в общество анонимных алкоголиков. Диана перечила, не слушала, убеждала, что далека от алкоголизма. Субботней ночью позвонил Артур:
– Не ты с Дианой отдыхал сегодня?
– Мы уже давно отдыхаем порознь.
– Мало ли. Просто Дианочка погусарила немного.
– Ты тоже, судя по всему. Четыре часа утра, сука! Четыре! А мне вставать в семь и ехать в Таллин.
– Ты мне в прошлый раз в пять звонил. И ничего. Я слушал про выставку Рериха и новый спектакль в драме. Короче, Диана презрела правила дорожного движения и решила, что одностороннее движение для лохов.
– Жива?
– Жива и так же восхитительна! Был успешно подбит припаркованный «мерс», взята на таран «девятка», и две тачки Диана пыталась уничтожить по касательной.
– Охереть…
– Ещё нет. «Охереть» началось, когда приехали менты. И Диане несказанно повезло, что менты появились раньше владельцев машин. Но она не оценила. Орала: «Вы чего, блядь, охерели? Вы знаете, кто я? И я еду с дис-ко-теки! Вас всех уволят, блядь!»
– Странно. Раньше она была интеллигентнее.
– Это ещё не всё. Менты были настолько обескуражены, что упустили момент, когда Дианочка взобралась сперва на капот своей тачки, а потом и на крышу. Люк был открыт.
– Жаль, я этого не видел…
– Короче, она полезла в салон за освежителем дыхания, и финал. Из крыши торчат дрыгающиеся стройные загорелые ножки, белеет полоска стрингов, а Диана орёт так, что люди в окна домов стали высовываться. Перебудила всех. Менты пытаются её достать, а она орёт ещё громче. Короче, Дианочка сильно сломала руку и сильно ушибла нос.
– Какой адов кошмар, Артурик… И где она?
– В больнице. Я тоже здесь. Жду, пока её в гипс закуют.
– Ты настоящий мужчина и человечище, Артур. А вдруг это судьба? Вдруг это ваш шанс?
– Нет уж. Пьющие и безгранично свободные женщины – это твоя аудитория.
Диану из полиции выкупил авторитетный двоюродный брат, и всё закончилось благополучно. Кости срослись, нос принял прежнюю форму, ущерб был возмещён. В середине лета я набрал номер Дианы.
– Доброго утра, милая фея! Сегодня вспоминали тебя, Дианочка. Делали шашлыки у Алика и вспоминали… Алла говорила, какая ты красивая, умная. Юра восхищался твоим пением. Рассказывал, как полный зал караоке долго аплодировал тебе.
– Пять утра, вообще-то.
– Ну и?
– Ну и не надо звонить в такое время, да ещё и нетрезвым.
– Ты зашилась, Дианочка?
– Иди на хер и забудь этот номер.
Я долго смотрел в потолок и думал, что иногда пороки делают женщину намного прекрасней, намного ярче и человечнее.
Махаон
Встретил на рынке Элю Басину. Тут же волосы начала поправлять, воротничок, нервно сумочку застегнула. Сказала, что работа не даёт ей почувствовать себя женщиной, жалела уехавшую в Израиль подругу, поведала, что у её болонки Фиры течка. Я кивал, картинно сострадал, покусывая иссохшие губы. Пожелал Эле здоровья, терпения и скорейшего окончания течки у Фиры. Думал, отпустит. Но Эля тут же начала жаловаться на то, что ей перестал звонить Роберт. Пыталась пустить слезу, упрашивала поговорить с возлюбленным. А я не могу смотреть на страдания брошенных женщин, даже если эти дамы не в моём вкусе.
Роберт потягивал виски и смотрел на подвешенный к потолку телевизор. По экрану носились хоккеисты, задорно кричал в микрофон комментатор, с уст бармена-болельщика считывался матерный шёпот. Телефон Роберта заиграл классикой, на экране высветилось имя Элина и её пошловатое фото с розовыми тюльпанами. Роберт отодвинул мобильный и перевернул его экраном вниз.
– Расстроил девушку, – говорю. – Она к тебе с любовью, с открытым сердцем. И она интересная.
– Их много. И открытых, и интересных, и любвеобильных.
– Роберт! Скажи как на духу. Почему ты отвергаешь тонкую и хрупкую ладошку Эли?
– Не паясничай. Эля липкая, понимаешь?
– Потеет в смысле?
– Не смешно. Эля звонит мне по пятнадцать раз на дню.
Роберт тут же начал передразнивать Элину. Голос у Эли тонкий, интонации деланые.
– Котик, а что ты сейчас делаешь?
– Работаю.
– Ко-о-отик, ты чего такой грубый? Ты вредняшка, котик? Ты царап-царап?
– У меня важная встреча.
– Ну, ко-о-отик… А я перед зеркалом любуюсь собой в новых стрингах.
Представил Элю в стрингах. Ей бы подошли красные с кружевами и камушком.
– Эля в стрингах – это романтично, – говорю. – Бёдра широкие для стрингов и созданы.
– Какой на хер романтично?! Передо мной второй человек в Сведбанке по Восточной Европе, а она рассказывает, как жопой перед зеркалом крутит.
– Ну… там есть чем крутить. И ты стал раздражителен, Робби. Нельзя так реагировать на любящих женщин. Многие из них не видят грани между назойливостью и заботой. Эля из таких.
Роберт выпил, и в нём снова ожил голос Эли: «Котик, а мы поедем в субботу к моим родителям на дачу? Котик хочет стать барбекюшкой?» – «В субботу у меня преферанс в компании с отцом», – отвечаю. «Ко-о-отик, мамочка Асечка и папочка Боречка по тебе соскучились, котик. Ты их любимка и вкусняшка!» – «Передай им привет». – «Они тоже тебе передавали. Передавали привет и передавали, что ждут внуков. Они хотят няньки-масяньки с внучками. Уа-уа они хотят».
Мне стало смешно, и я не сдержался.
– Барбекюшкой, сука! Ты представляешь? Барбекюшкой, блядь! Я любимка и вкусняшка. А как иначе? Я её папу Борю отмазывал от братвы. Мудак со знаком
